Пошумели, отвели в отдельную «камеру», точнее каморку, заставленную старыми холодильниками и прочей ерундой. Оглядываюсь: несмотря на следы тщательного мытья стен, в неровностях масляных панелей, на радиаторах отопления и трубах – следы крови, думаю, не животных …
Через стены, справа и слева, раздаются стоны и крики, иногда – ужасные. Дверь без замка, выглянул в коридор: под наведенными автоматами туда-сюда перемещаются пленные, пара молодых ребят из них – на одной ноге, с наскоро перевязанными прострелами голеней второй ноги.
– Закрыть дверь! – слышу возглас – ко мне приближается с автоматом наперевес очередной охранник – Ни шагу без разрешения …
– Слушай, а сходить в туалет …
– Только под моим сопровождением.
Сходили. Спрашиваю: «Как тебя зовут? – «Алексей» – меня Алексей Николаевич, я профессор в университете, ты случайно не студент?
– Не-е-е. Ладно, если понадобится, ходите сами …, только не приближайтесь к столу регистрации …
Дело идет к ночи. В голове несколько задач, но первая – надо же найти обязательные для приема на ночь гипотензивные.
– Алексей, спрашиваю, у Вас тут есть врач или медпункт?
– Есть, сейчас приглашу сестру. – Приходит.
– Что у Вас, голова болит?
– Как тебя зовут? ... Послушай, Настя, что у Вас есть из препаратов?
– Пойдемте.
Идем в комнатку-санчасть, среди препаратов нахожу кое-что на два приема: на ночь и утро … Возвращаюсь в каморку. Мысленно проворачиваю десятки сценариев того, что может меня ожидать. (Дома немало проукраинских материалов, в компьютере – переписка, в том числе и с высокопоставленными деятелями украинского политикума, хорошая четырехкомнатная квартира, две машины – чего, в случае отжима, придется лишиться? Как отстоять это для семьи? Вопросы патриотизма: кто больше патриот Луганска – я или они?)
Меряю шагами небольшую комнатку от подвального окна, ведущего в скверик внутреннего дворика ОГА, до незакрывающейся двери в довольно холодный коридор подвала. Несмотря на жаркую июльскую ночь, а я, как был на велосипеде, в шортах и спортивной майке, чувствую легкий озноб. Шагаю час, два, три. Со стороны двора в окно врывается грохот артиллерийской канонады … Это была ночь с 13-го на 14-е, ночь самой успешной попытки ВСУ напрямую наступать на Луганск …
Где-то после часа по коридору забегали пацаны с различным оружием, часть из них забрали на передовую. Слышу между ними: «берут окружную». В мозгу возникают фантазии, навеянные десятками виденных фильмов, в соответствии с которыми утром меня освобождает из плена украинская армия … Слышу отрывки переговоров в коридоре: «получили трубы … когда? ... да уже на 5-м километре» ... И вот через час-полтора, на фоне все усиливающейся, как бы приближающейся канонады, раздается пяти-семиминутный непередаваемый жуткий, какой-то животный вой выпускаемых ракет «катюш». Так явно я услышал в Луганске это впервые … Еще раз, еще раз … все закончилось, наступила тишина до самого утра. Где-то в 4-5 утра поинтересовался уже у нового охранника, как закончился финальный матч.
– Не знаю, был счет 1:1 …
– А где Леша, что тут должен быть, вроде, до утра?
– Его не стало …, там, на объездной.
…….
По мере нарастающего утра все больше нервничаю, удастся ли вступить в хоть какие-то разговоры со следователем или с кем там еще???
Начиная с 6-ти утра «бомблю» охранников, когда будут следователи, кто этим занимается … Выведал практически все и склонил на свою строну последнего охранника.
Около 8-ми утра – открывается дверь:
– Вам передача.
Смотрю – пакет, в нем спортивная одежда, пара бутербродов, но … ни записки, ни лекарств …Спрашиваю, от кого
– Вроде жена принесла.
– А что со следователями?
– Кажется один появился.
Доложи ему обо мне.
Возвращается:
– Он сейчас рассмотрит одного человека и уедет, а потом – Вы. Немного успокоился. Слышу шум и замешательство в коридоре, выглядываю: толпа служак и среди них заплаканная медсестра, несут на одеяле парня … Вслед за ним – гроб, венок …
Около 9-ти в коридоре полная тишина, лишь доносящееся издалека лязганье дверей. Думать уже не думаю, передумал все, восстанавливаю в памяти строки поэм Маяковского: «Двери вдруг залязгали, словно у гостиницы не попадает зуб на зуб ...»
С угасающей надеждой уходит 10-й, 11-й, 12-й час. Яркое солнце и запах зелени проникают в подвал и не хочется верить ни во что ужасное. Стал думать о том, что уже понедельник, а на утро четверга взяты билеты. Вдруг меня не освободят, пусть жена с сыном едут сами? Или все обойдется? Надо бы попасть на стоянку, посмотреть, что с автомобилем, его бы неплохо было бы куда-то перегнать, надо сменить запаску, но когда? Два дня остается, чтобы собраться к Одессе.
…..
Когда время начало клониться далеко за полдень, охватила оторопь. Что делать? Как найти выход? Ну говорить же не с кем, кроме пацанвы с оружием – никого. Даже из холла первого этажа, хоть он и вдалеке, не раздается почти никаких звуков.
Начинаю волноваться: ведь если придется остаться еще на ночь, то опять нужны таблетки, почему жена не положила мне их в передаче?
Прорываюсь к комнатке санчасти.
– Куда пошел? ... Обратно ...
– Мне Настю …
– Щас позову.
Выходит, по-прежнему заплаканные и опухшие глаза.
– Ты что, на вторые сутки здесь – спрашиваю.
– Я осталась, все ушли на похороны Леши …
– Послушай, мне же обязательно нужно на ночь что-нибудь гипотензивное. Сходи в аптеку, вытаскиваю из кармана шорт оставшуюся сдачу от покупки вина.
– Что Вы, нам нельзя, никак нельзя. – Уговариваю, берет деньги и уходит – благо, аптека через площадь на углу.
Возвращаюсь к себе, а через минут 15 Настя.
– Вот, «эналаприл», подойдет?
– Конечно, оставь сдачу себе.
– Что Вы, что Вы, нам нельзя, у нас за взятки – расстрел.
???
– Это не взятка … – еле всучил ей оставшиеся около 20-ти гривен.
И вот, наконец, движение в начале коридора, захлопали двери, выглянул: люди в штатском. Никого из охранников рядом, зову «дневального»;
– Подойди сюда.
– Чего надо? – Подходит, выставив вперед ствол …
– Да опусти, тебя как зовут?
– Костя.
– Слушай, Костя, вот ты сюда пришел час-два назад, а я с 8-ми вечера здесь, без сна и еды, и не могу добиться следователя, хотя ни в чем не виноват. Кто там появился из них?
– Узнаю – возвращается.
– Там Георгий Николаевич, сказал подождать.
Жду.
Проходит полчаса и вдруг влетает Костя ...
– Ну что?
– Ничего, – говорит, – сказал, что Вами займется начальник следственного отдела Корнетов.
Что думать?
… Трудно даже описать, что это было: ожидание? Скорее – оцепенение …
И вот, наконец, крик:
– Соколов, на выход!
Ведут, захожу в комнату, в ней трое.
– Садитесь.
Я в шортах и спортивной майке, зеленых спортивных носках и кроссовках.
– Извиняюсь, что не в галстуке … Ну, что скажете? – спрашиваю (Хорошо, что всегда в трудных ситуациях срабатывает многолетний опыт психологического обламывания собеседников, взращенный на студентах, потом – на работниках ГАИ, а с возрастом – на любых представителях любых слоев) – Что будем шить?
– Да нет, что касается обвинения Вас в корректировке украинской армии, то это не подтверждается. Гена, поворачивается к самому молодому – принести.
– А вот у Вас, кстати, сайты все украинские …
– А что делать, Вы ж обрезали все украинские телеканалы.
– А зачем они Вам, смотрите российские.
– Ребята, Вы мало пожили в СССР. А иначе это бы отбило и у Вас охоту смотреть их до конца жизни.
– А что Вам дают украинские?
– Ну как, смотрю новости, анализирую информацию, скучаю, по различным «ток-шоу», например, того же Шустера …
– Шустера?! –лицо собеседника исказила гримаса – да мы его расстреляем сразу же после победы!
– Над кем? Над Украиной?
– Конечно! – (Ухмыляясь, чувствовалось, что его распирало знание результатов неудачного ночного наступления ВСУ, в результате которого украинские подразделения откатились на юг 20-25 километров, до самого Лутугино).
– Ну неужели Вы не понимаете, что это невозможно … Ведь Луганская и Донецкая области – это глубоко дотационный регион … Поверьте мне как экономисту. Еще Козьма Прутков говаривал: «Специалист подобен флюсу». Единственная существенная продукция Донбасса – уголь – может быть продан, а значит, куплен, только Украиной.
– Россия поможет в решении многих проблем, уже имеется, да, имеется … впрочем, я не имею права посвящать Вас в это но, … имеются необходимые договоренности …
– Поймите, все в конечном счете определяет экономика. Экономика Донбасса – плотью и кровью связана с Украиной. Это невозможно разрубить никому и никогда …
… Перепалка длилась еще 20 минут.
– Ладно, звоните домой, пусть за Вами приходят.
Геннадий вносит в комнату два громадных полиэтиленовых мешка с моими документами, блокнотами, записными книжками, ключами и т.п.
– Проверяйте, все на месте? Вот Ваш телефон …
Раздается звонок от жены. Мы ждем тебя у входа.
– Кстати, а это что? – вытаскивает из своего кармана мой газовый пистолет
– Газовый пистолет, он находился в сейфе.
– Он переделан под боевой? Георгий, посмотри …– передает коллеге.
Тот внимательно рассматривает, заглядывает в ствол и утвердительно кивает головой.
– С чего Вы это взяли? Вы ж должны разбираться, там же разделительный штырь в стволе …
– Ладно, достаточно. Пишите. Геннадий дай лист бумаги.
– Пишите! Министру государственной безопасности Луганской народной …
– Слушайте, ну неужели Вы не могли придумать что-нибудь поновее, чем сталинское МГБ?
– Ладно, … республики. Руководителю группы СМЕРШ …
– Вы что, такого я написать не могу.
– Ладно, пишите, что к вам не применялось мер физического и психологического воздействия, дата, подпись … Георгий Николаевич, позвони, что бы принесли компьютер?
– Я могу идти?
В холле меня встречают уже прорвавшиеся внутрь жена и 14-тилетний сынок.
– Коля, сходи вот с этим дядей – показываю на Георгия Николаевича – за нашим компьютером. Возвращается: «Папа, сказали прийти завтра, там уже закрыто».
– Ладно, пошли … а где наш велосипед?
Георгий Николаевич распорядился поискать. Искали-искали и под лестницей все же нашли его с огромной восьмеркой вместо колеса, вышли на улицу. 19 часов. Итак, 23 часа, из них один час допроса-беседы и 22 часа ужасных ожиданий.
Уже дома жена поведала немало подробностей про визит автоматчиков к нам домой, угрозу пристрелить нашу собаку и довольно таки лояльное поведение следователей.
Следующий день проведен в постели, дали знать, и бессонная ночь, и сквозняк в подвале … Среда – подготовка к отъезду и вот 17-го в 10 утра отправляемся на остановку транспорта на вокзал. Та же гнетущая пустота, со всех сторон залитый солнцем город заполняется звуками артиллерийской канонады, на лавочке остановки маршрутки – опять странные субъекты задают провокационные вопросы … Молчим, не реагируем. Догадываюсь наконец, это, видимо, работа их «МГБ».
На вокзале – толпы отъезжающих, все с серьезными баулами и громадными чемоданами. Мы – с небольшим чемоданчиком и дорожными сумками с самыми необходимыми вещами на две недели пребывания в Одессе. Я даже не взял с собой пары джинсов.
Снующие по перрону автоматчики, какие-то сомнительные личности, шпики…
Наконец в поезде. Ближе к вечеру, еще продвигаясь по охваченной сепаратизмом территории, вдруг приходит новость о сбитом малазийском Боинге. Что теперь будет? Ну, думаю, уж теперь-то Европа покажет, это же голландцы, они спуска не дадут!!!
***
В тревогах и встречах с прибывшими в Одессу земляками и знакомыми побежали одесские деньки. В самой Одессе – страсти вокруг Куликова Поля. Да что значит этот эпизод на фоне того кошмара, в который погрузился родной Луганск?! Ситуация все более усугублялась, не только отсутствием продвижения на фронтах, но и тем, что в положенное время не пришли отпускные, потом не пришла пенсия. Попытки связаться с кем-то – без успеха. Никто ничего не знает, что буде далее? С работой, с нашей жизнью? Ничего не известно.
Настал день возвращения. С вещами в поезде … Задолго до Днепропетровска поступает весть: поезд «Одесса – Луганск» впервые до Луганска не дойдет, конечная станция – Ясиноватая, самый центр «мордора».
Около часа ночи мы в шортах и футболках выходим из поезда на вокзале Днепропетровска. Началась наша эмиграция в собственной стране, а с нею – не меньшие беды, потери, разлуки, жуткие переживания о родных, оставшихся дома, надежды и потери надежд …
Залишити коментар