(начало тут)
2. Советская номенклатура: жизнь и репрессии
Советская номенклатура
1929-й год в Москве. Огромная трехкомнатная квартира на 5-м этаже только что построенного 6-ти этажного дома для высшего командного состава вооруженных сил по Усачевой улице (дом 29/1, корпус 8 квартира 438) предоставлена Филиппу Львовичу, когда тот вернулся после работы в ЦК КП(б) Узбекистана и ждал нового назначения. Я побывал в этой квартире в 1951 году, когда в распоряжении моей бабушки – жены Филиппа Львовича оставалась одна лишь комната. Но с самого начала дом был газифицирован, во дворе – сквер, бассейн, первое время Соколову даже прикреплен автомобиль – среднего размера «Роллс-Ройс».
В соседних домах и корпусах квартиры получили многие действующие и бывшие военачальники. В том же подъезде на два этажа ниже – квартира Михаила Львовича Гориккера, слушателя Военной академии механизации и моторизации РККА им. Сталина, ранее – комиссара артиллерийских курсов, позже – начальника Московского (впоследствии Киевского) танкового технического училища, изобретателя инженерного заграждения, названного «противотанковый ёж». В том же доме 29/1 в корпусе 3 с 1927 по 1935 жил один из выдающихся полководцев гражданской войны, командир так называемой «железной дивизии» Гая Дмитриевич Гай (Бжишкянц), в 1933-1935 годах – профессор и начальник кафедры истории войн и военного искусства в Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского.
Вскоре Филиппа Львовича переводят в ведомство Анастаса Микояна и он получает должность директора консервного завода во Владикавказе, где он ранее уже служил в Политуправлении Северо-Кавказского военного округа при И. Уборевиче.
В течение двух лет семья живет по двум адресам: Москва и Владикавказ (Орджоникидзе), но более – в Москве. Здесь детям предоставляет широкие возможности вновь открытая элитная школа: уроки тенниса ведет прибывший из Франции тренер, обязательный урок – плаванье, зимой – катание на коньках. Рядом устроены плавательные бассейны, зимние катки.
Тучи сгущаются
Невозможно передать напряженную атмосферу жизни руководящих работников и их семей в ту пору. Еще с начала 20-х годов в стране стали проводиться «партийные чистки» – организационные мероприятия по проверке соответствия членов коммунистической партии предъявляемым к ним требованиям – аналог «якобинских судов» первого года французской революции.
Первое обращение ЦК РКП(б) «Ко всем партийным организациям. Об очистке партии» опубликовано 27 июля 1921 года, когда Филипп Львович еще в армии. Под ударом партийных комиссий – кулацко-собственнические и мещанские элементы из крестьян и уездные обыватели, выходцы из буржуазной интеллигенции. «Вычистили» более 300 тысяч партийцев.
Его пока это не коснулось, он, как представлялось, – выходец из рабочей московской семьи. Но другая категория «вычищаемых» – выходцы из других партий. Здесь надвигалась угроза: юным революционером в Америке Филипп Львович вступил в анархо-синдикалистскую партию – передовой отряд рабочего класса США. После смерти Ленина – удар все более заостряется против участия во всякого рода «уклонах» и «оппозициях», а участие в иных партиях – куда уж более значительное пятно на репутации.
Филипп Львович – управляющий крупнейшим на Северном Кавказе консервным трестом во Владикавказе. Трест – в числе передовых, растет продукция, все больше местного населения вовлекается в производственную деятельность, его уважают. Но грянула чистка 1929 года! В кабинете секретаря парткома перед тройкой присланной из центра комиссии, выложив на стол партбилет, оружие, он отвечает на вопросы:
– Правда ли, что Вы говорите по-английски?
– Да, в Америке я ходил в вечернюю школу, изучал английскую грамматику и американскую литературу…*
– Как Вы объясните тот факт, что в период немецкой оккупации Николаева Вам, содержащемуся в следственной тюрьме, удалось избежать расстрела, которому поверглись некоторые другие члены РВС?
– Я пояснял, что мой расстрел отодвигался из-за поданных за меня ходатайств жителей города, в том числе духовенства, к которому немцы относились довольно терпимо… Буквально через два дня произошли известные революционные события в Германии и я чудом остался жив, освободили же меня баштанские партизаны, на несколько часов практически овладевшие городом**…
– Вы пишете, что родились в рабочей семье. Имя Вашего отца «Лев»? На своей съемной квартире Вы держите рояль, вы играете на инструменте?
– …
* Начало борьбы с лицами, имевшими связи с заграницей. Не удивительно, что через 9 лет герой революции Павел Дыбенко, муж посла в Швеции Александры Коллонтай, был обвинен в шпионаже в пользу США только за то, что там оказалась его сестра. В попытках оправдаться Дыбенко убеждал, что не мог шпионить на США, так как не знал американского языка.
** Известный исторический эпизод создания внутри расположения деникинских войск так называемой Баштанской республики, вооруженный отряд которой в октябре 1919 выступил на Николаев с целью освобождения политзаключенных, см.:
Первая чистка пройдена, но впереди вторая
Первая чистка пройдена, закрытые документы чистки отправлены в ЦК партии. Почти два года не было никаких последствий, но вот 1931-й год! Летом семья на отдыхе находится рядом, в Железноводске. По личным связям Филипп Львович получает предупреждение: готовится его вызов в губком партии для встречи с членом парткомиссии ЦК, приехавшим проверить поступившие на него документы. Он дает согласие на четверг: у него два дня. Первое решение – немедленно отправить семью домой. Порученец срочно приобретает три билета на поезд Кисловодск-Москва на свое имя и отправляет жену с двумя детьми 7-ми и 5-ти лет в Москву.
Четверг – встреча прошла в крайне любезных тонах, но, оказывается, надо подождать получение некоторых документов нарочным из Москвы. С пятницы он на работе, не покидая предприятие даже на воскресенье. В понедельник телефонограммой вызван в Управление консервной промышленности Народного комиссариата продовольствия (Наркомпрод) – прекрасный повод прервать следствие хоть на какое-то время. Но… из губкома команда – Владикавказ не покидать, быть готовым приехать по вызову в любую минуту…
К вечеру вбежавшая секретарша буквально вскрикнула: «Филипп Львович, Вас вызывают на завтра на 6 утра!» Решение принято немедленно: два часа на сборы, в служебном автомобиле, петляя окраинами Владикавказа, – на станцию Дарг-Кох. На удачу, вскоре после полуночи он уже в поезде Баку-Москва с телеграммой вызова в Наркомпрод.
Прямых последствий такого развития событий, как будто, не последовало, но и нормальный ход вещей как бы приостановился. Совещание в Наркомпроде прошло буднично, но предстоял прием у начальника управления, зама Анастаса Ивановича Микояна.
…Прием откладывался вот уже вторую неделю. Из Владикавказа тоже никаких известий. Наконец узнает: приказом по Управлению временным исполняющим обязанности директора треста назначен Исоев. Возвращаться как бы и необязательно, теперь он в резерве Наркомпрода. На дворе осень, закончились денежные средства, переведенные в порядке расчета из Владикавказа, впереди – зима. Стиль жизни управленческой элиты тогда, впрочем, как и всегда, таков: денежное обеспечение Советской власти хватало примерно на один месяц. Жена тайком продает одну картинку московских художников-передвижников – это позволяет прожить месяц, потом вторую. Узнав, что из коллекции пропал акварельный этюд Маковского, Филипп Львович рассердился и приказал прекратить подобную практику. Третья попытка попасть на прием к А. Микояну не удалась.
Ближайший из бывших друзей-военкомов – сосед по дому Гая Дмитриевич Гай (бывший командир так называемой «железной дивизии», взявшей в октябре 1918 Симбирск, пославший телеграмму раненому Фаиной Каплан Ленину о взятии его родного города).
Филипп Львович обращается:
– Помоги, может что узнаешь, откуда что идет, или с работой.
Через пару недель при встрече ответ:
– Никакой информации нет. Насчет работы – давай попозже. Меня, видимо, направят в «Жуковку»*…Ты ж с английским, как?»
– Я ж никогда с этим не был связан…разве что в Америке.
– Всякое может случиться, сейчас все военспецы из армии бегут…
* Военно-воздушная академия имени Н.Е. Жуковского.
Безвременье
Итак, весной 1932-го Филипп Львович устраивается мастером на завод. Вскоре уже он – начальник цеха.
Попытки вернуться в Наркомпрод временно решил прекратить: с 12 января 1933 года объявлена третья «генеральная чистка», которая шла на протяжении всего года. В результате из партии исключены до 400 тысяч, значительная часть которых подверглась репрессиям – арестам, ссылке, расстрелам. На удивление, судьбой Соколову были подарены несколько спокойных лет, хотя проходящая в 1935-1936 годах компания по «проверке и обмену партийных билетов» фактически стала частью единого потока репрессий под лозунгом усиления бдительности после убийства Сергея Кирова.
Успешная производственная работа, революционное и боевое прошлое встречают понимание и к началу 1937-го он переведен заместителем председателя Исполнительного комитета Ленинского районного Совета в Москве.
Жизнь семьи, кажется, наладилась, но… ожидание взрыва не покидало ни Филиппа Львовича, ни всю семью, ни ближайший круг друзей.
Громом среди ясного неба прозвучала в июне 1935 года отставка со всех постов, а 3 июня – арест и последующий расстрел героя русского и армянского народов, «железного комдива» Гаи Дмитриевича Гая. Наконец, к лету 1937-го карты открылись: казнена группа высших военных командиров во главе с маршалом Тухачевским. Чего ждать?
Аресты
Это пик кризиса. Первый арест – простой вызов явиться в комендатуру НКВД. Ушел из дому, не вернулся и все. Полная тишина. Жена – Валентина Андреевна обивает все пороги – не добивается никакой информации. Проходит неделя, и неожиданно – в дверях квартиры Филипп Львович. Почти никаких объяснений: допрашивали с утра до ночи, цель – не ясна. На фоне процесса группы Тухачевского, когда уже были подготовлены необходимые компрометирующие материалы, данные о связях с ними Филиппа Львовича, занимавшего несравненно более низкое положение и уже с 1927 года вне армии, видимо, не представляли для НКВД особого интереса. Выпущен с предостережением: понадобишься – вызовем. О должности – зампред Исполкома Ленинского районного Совета в Москве – пока ничего сказать не можем. Это советская должность, будем консультироваться. Никому ни слова, на работу не выходить до особого распоряжения.
Снова тяжелые месяцы ожиданий, плохих предчувствий, безденежья, полного вакуума общения, даже с соседями: телефон молчит, в дверной звонок звонят только работники ЖЭКа, редкие почтальоны. 37-й катит к концу.
И вот – второй арест: теперь на месяц! Но! Перевалило в 38-й, а с ним и радость: репрессии отхлынули, десятки тысяч покинули следственные изоляторы в одной только Москве, Филипп Львович вернулся домой, тихий, опустошенный, безмолвный.
Неожиданно живое свидетельство об этом эпизоде ворвалось в мою сегодняшнюю жизнь. Сын соседа по московской квартире на Усачевой улице, комдива Михаила Горрикера, Владимир Горрикер, ставший кинорежиссером, в 2010 году сам принимает участие в фильме об истории изобретения своим отцом, тогда командиром танкового училища, конструкции известного противотанкового ежа – серьезного препятствия для преодоления танком. Памятник в виде трех таких ежей установлен на Ленинградском проспекте в Москве и, как считалось, это изобретение является плодом народного творчества. В частности, описывая тягостную обстановку 1937 года, когда и в их семье ожидали ареста Горрикера – отца, несправедливо обвиненного в антисоветских настроениях, Горрикер – сын в кадрах кинофильма «Еж против свастики» * рассказывает, как в их дверь поздно ночью постучали. Отец открыл дверь – перед ним молоденький лейтенант НКВД и группа вооруженных лиц.
– Это квартира Соколова? – обращается лейтенант.
– Нет… – ответил отец.
– А… как ваша фамилия?
– Горрикер.
– Э… а какой это этаж?
– Третий…
– Э…мы, наверное, ошиблись. А где живет Соколов?
– На пятом этаже…
– Извините, товарищ командир – взял под козырек лейтенант.
Трясущегося от страха Горрикера – отца успокаивает мать:
– Ну успокойся, Миша, ведь не к тебе пришли…
– Да, слабое утешение, этот раз не ко мне…
В эту ночь вторично был арестован мой дед, Филипп Львович Соколов.
* «Еж против свастики», реж. Евгений Глуховцев, 2010. 24-я минута. См.:
После выхода на волю, Филипп Львович, в прошлом первый мэр и губернатор советского Николаева, комиссар дивизий и корпусов, кавалер ордена Красного знамени с великим трудом и при содействии лично Анастаса Микояна устраивается на работу техником в артель металлоизделий в Москве.
В эвакуации
Постепенно страхи отошли в прошлое, но чувство временности, непостоянства осталось. Филипп Львович – преподаватель кафедры иностранных языков Военной академии имени М. В. Фрунзе – выручила американская юность молодого эмигранта.
И вот уже война! Военная академия имени М. В. Фрунзе направляется в Узбекистан. Первый пункт назначения – город Коканд, Ферганская долина. Сюда же направляются десятки организаций со всех оккупированных территорий. Оказывается, конечный пункт назначения – Нукус, столица Каракалпакской АССР, городок с населением от силы в 30 тысяч в 1300 км на северо-запад, у самого Аральского моря.
Конец 1942-го. Украина полностью оккупирована, имущество части заводов, в том числе знаменитой лисичанской «Донсоды» направляется в Коканд. Руководившей отправкой завода в эвакуацию мой отец Колосов Николай Семенович после Коканда поступает в резерв Компартии Украины с расположением в Нукусе, где удивительным образом знакомится с дочерью Филиппа Львовича Маей и таким образом создается семья моих родителей.
К концу 1942-го Филипп Львович, продвигая по карте фишки расположения войск Вермахта и РККА убеждает, что к зиме ситуация пол Сталинградом разрядится в пользу Красной армии.
И вот Сталинградская операция завершена, а в результате успешной Ворошиловградской наступательной операции Юго-Западного фронта с января начинается освобождение Ворошиловградской области, а 14 февраля освобожден Ворошиловград. Сюда немедленно по направлению ЦК КП(б)У прибывает мой отец на должность завотделом Обкома партии вместе с 1-м секретарем Антоном Ивановичем Гаевым и 2-м – Григорием Яковлевичем Емченко, впоследствии – директором Ворошиловградского государственного педагогического института. В этом городе и началась моя жизнь, еще до окончания войны.
А в Нукусе в 1943 году моего деда Соколова Филиппа Львовича не стало.
***
На берегу Аральского моря близ поселка Муйнак был остров, на острове том – кладбище, где похоронен Ф.Л. Соколов.
Пустыня отвела Арал на 100 км от Муйнака, а бывший остров превратила в пустыню. Сегодня только в одном месте на земле, на могилке его жены Соколовой Валентины Андреевны в Луганске, упомянуто его имя:
С О К О Л О В А
Валентина Андреевна
1902 – 1978
Старая большевичка (с 1919 г.),
жена СОКОЛОВА Филиппа Львовича (1896 – 1943),
председателя Николаевского губревкома (1920),
военного комиссара корпуса (1920 – 1927)
Залишити коментар